МЫ ЕСТЬ НА PATREON. Присоединяйтесь!

Владислав — освободившийся политзаключённый. Он согласился на интервью, чтобы поделиться своей историей: возможно, она поможет принять решение тем, кто задумывается об эвакуации только в момент задержания.

«В 2020 мы пытались что-то изменить — у нас не вышло. Сейчас я считаю важным рассказать о моей истории, чтобы люди понимали, насколько всё плохо в заключении. Не стоит туда попадать!»

Уезжал из Минска с одним рюкзаком и без денег

Мы поговорили с Владиславом почти сразу после его эвакуации с помощью службы эвакуации Фонда BYSOL. Вот его первые впечатления на новом месте:

— Я только приехал, но мне уже намного легче дышится. У меня есть своя комната, а в ней — тепло, есть матрас, подушка… Вроде, ничего такого, но я жил и в намного худших условиях, и эти временные условия для меня — сказка. В квартире, где я нахожусь после переезда, всё хорошо и красиво. Я знаю, что меня здесь никто не тронет, не задержит. Я приехал без денег, почти без вещей: одни штаны, одни шорты, бельё и джинсовка отца, которой больше лет, чем мне, и которую я просто не мог оставить. Люди, с которыми я познакомился здесь, обо мне заботятся: мне собрали помощь на первое время, и я в первый же день здесь купил бритву, щетку, расческу, тапки.

Владислав добирался пять суток. Эвакуация прошла с неожиданными поворотами и не без стресса:

— Я уезжал из Минска с одним рюкзаком, денег с собой у меня почти не было. За время моей «поездки» бывало, что я ел только раз в день. К тому же, было холодно. Если надо было долго ждать, то ночевал в хостеле. Только один раз удалось помыться за всё время. В общем, ехал замёрзший, голодный, невыспавшийся, неопрятный. Но служба эвакуации меня очень сильно поддержала: ребята постоянно были на связи, помогали с оплатой билетов и ночлега. 

Материал на эту тему:

 Как и для кого работает эвакуационное направление BYSOL

Вы можете поддержать направление эвакуации, сделав разовое пожертвование или оформив ежемесячную благотворительную подписку.

— В дороге было страшно, особенно на границе. За время маршрута мне пришлось пообщаться с представителем силовых структур/ФСБ, который очень сильно (и почему-то именно у меня) интересовался, кто мне помогает, с какой целью я еду, смотрел телефон, не хотел меня пропускать. Он пообещал, что если я скажу ему, почему я невыездной и кто мне помогает, то он меня пропустит. Я же понимал, что будет наоборот: если я скажу, как есть, то я снова отправлюсь в тюрьму на ближайшем рейсе. Довольно быстро пришло осознание: у него ничего на меня нет, я чист, а если ему где-то и показывается, что я невыездной, то я могу сказать, что и сам не знаю почему, возможно, на мне висит неоплаченный кредит в Беларуси? Получилась ситуация: встретились два обманщика на одной дороге (смеётся). В итоге меня пропустили, и как только я пересек границу — понял, что больше волноваться не о чем.

Сейчас главная задача Владислава — выучить польский язык, обустроиться, найти работу. В планах на более далекую перспективу — пройти курсы по программированию, а потом поступить в университет по этой специальности. Владислав уже имеет навыки в технической части: собрать, разобрать, отремонтировать ноутбуки, компьютеры, телефоны. У Владислава есть и среднее образование по специальности товароведение, он также был студентом беларуского ВУЗа по специальности «Международные инвестиции».

Полезные материалы:
Курсы переподготовки для бывших политзаключённых: новые возможности

Мечтал уехать из ИВС в СИЗО: «Там есть матрас, кровать, там кормят, и там тепло»

Владислава задержали в 2023 году, через три года после маршей протестов: нашли видео, на котором узнали молодого человека. Его осудили по статье 370 (надругательство над государственными символами) за то, что он снял официальный флаг Беларуси. При этом доказать его участие в маршах силовики не смогли.

Задержание Владислава похоже на истории многих репрессированных беларусов: жестокое задержание группой людей в гражданском, долгое пребывание в милицейском микроавтобусе, угрозы вывезти в лес, запугивания в РУВД. Позже беларус прошел через перенаселенную «политическую» камеру в ИВС Окрестина, где людей лишали таких базовых вещей, как сон и тепло.

— Я провел на Окрестина около недели. За эту неделю я поел всего раза три: почти каждый день меня забирали до завтрака, привозили в РУВД. Там мне показывали рандомные фотографии людей с закрытыми лицами и говорили: это ты, подписывай чистосердечное.  Я отказывался — меня держали до вечера, а потом отправляли обратно. Завтра все повторялось. Это было морально тяжело. Я был невыспавшийся, замёрзший… Мне кажется, если бы меня дольше «помариновали» в ИВС, я бы подписал всё, что угодно. Все, с кем я находился на Окрестина, мечтали уехать в СИЗО. Мы знали, что там может быть, что угодно, но там есть матрас, кровать, там кормят, и там тепло – этого было достаточно.

Несмотря на то, что Владислав чистил телефон, силовиков заинтересовали некоторые его контакты, спросили, почему чат с ними — чистый (стояло автоудаление):

— Я всеми правдами и неправдами говорил, например, что мы познакомились в баре, а потом человек со мной плохо поступил, и я со зла удалил чат. Мне было важно, чтобы из-за моего задержания не пострадали другие люди.

Государственная адвокатка потребовала у Владислава письменного отказа от её услуг. Она намекнула, что в противном случае, сделает то, что только усугубит его наказание. От платного адвоката, так же, как и многие политзаключённые, он отказался —  «это были бы деньги на ветер».

После Окрестина Владислав был направлен в СИЗО в Жодино, где ему не приходили письма. Его корреспонденция также не доходила до адресатов. Узнал он об этом случайно: следовательница, которая вела его дело, сказала, что мама жалуется, что он ей не пишет.

Потом была «Володарка»:

— Там я пробыл где-то около месяца, пока ждал приговора. Потом был суд: я получил три месяца ареста, чему был очень рад. Насколько я разобрался за время моего лишения свободы, по моей статье обычно дают либо три года химии, либо полтора года колонии. А тут мне оставалось всего полмесяца.

Добывать срок Владислава направили в исправительную колонию под Мозырем.

— Дату освобождения мне сообщили довольно поздно, и я не знал, дойдет ли мое письмо вовремя, приедут ли меня встречать. Когда я вышел из колонии, у меня при себе было 12-13 рублей. Мне нужно было сначала добраться до Мозыря. Я доехал до какого-то вокзала, с которого не было транспорта в Минск… Я уже расстроился… И тут увидел брата ! Все в итоге закончилось хорошо, — делится беларус.

Кликни, чтобы поддержать команду BYSOL

После освобождения чувствовал, что слежка продолжится

— Я, конечно же, был очень рад свободе, но чувствовал, что за мной будут следить… — заметил Владислав.

После освобождения его поставили на профилактический учет в РУВД, где необходимо было отмечаться несколько раз в неделю.

— Учет подразумевал, что, независимо от того, работаешь ты в этот день или нет, тебе нужно прийти отметиться. Если не приходишь — тебя сразу подают в розыск. Поэтому, если есть работа, то с нее нужно все время отпрашиваться. Редкому работодателю понравится, что ты будешь стабильно, раз ли два в неделю отсутствовать. К тому же на такое «занятие» уходит полдня: часто я приходил в 10, а уходил в 14-15 часов. Обычно, кроме «отметки» в порядке очереди, там была лекция от 40 минут до 2,5 часов, где психолог объяснял, что вся протестная деятельность — неподобающая для взрослых и самостоятельных людей, что мы все не знаем, чем заняться, что в стране — всё хорошо… Я не особо слушал такие лекции. Людей на учете, в одном только моем РУВД — было приличное количество. И после лекции вся эта толпа шла в один кабинет отмечаться, отвечать на вопросы, показывать телефоны.

Читайте также: 

Леонид Судаленко: «Я вышел из тюрьмы в тюрьму»

Владислав исправно отмечался несколько месяцев после освобождения, а потом силовики и сами стали приходить к нему домой, ходили по квартире, присматривались ко всему, нечаянно открывали дверцу шкафа, чтобы посмотреть, не спрятано ли там что-то подозрительное, досматривали телефон.

— Они аргументировали свои визиты тем, что хотят узнать, действительно ли я здесь проживаю. Хотя, конечно, чтобы это проверить, хватило бы того, что при проверках я нахожусь дома. Я понимал, что добром это всё не закончится. К тому же, сейчас в Беларуси начали по второму кругу задерживать тех, кто уже отбыл наказание. Я понимал, что они ходят по квартире и ищут, за что зацепиться.

Напомним, в 2023 году силовики начали приходить к уже бывшим политзаключенным и забирать их уже по новым статьям. Несмотря на трудности из-за учета, Владислав смог устроиться на работу на склад одного интернет-магазина. С предыдущей работы по специальности его заставили «уйти по соглашению сторон» сразу после возвращения на свободу. Вся ситуация складывалась так, что беларус стал всерьез задумываться об эвакуации:

— Второй раз вообще не хочется в тюрьму. При первом задержании есть страх из-за непонимания того, что будет происходить: попадаешь на Окрестина и дни растягиваются, становятся одинаковыми… Тебе холодно, голодно, ты ничего не соображаешь, мозг почти отключается … Незаметно для себя к этому начинаешь привыкать … Потом, когда едешь в СИЗО, ты счастлив: да, это не свобода, но условия там значительно лучше. А если бы сейчас задерживали второй раз, и пришлось бы снова пройти через это всё… Просто понимаешь: я попробую уехать из Беларуси, даже если при попытке «побега» меня застрелят, только бы не попасть в заключение второй раз.

Сейчас Владислав находится в безопасности и ищет работу. Он не исключает, что обратится за помощью в фонды, но уже ищет работу:

— Я считаю, что пользоваться чужой добротой можно в меру нужды, но не более. А мне больше совесть не позволяет брать деньги. Понятно, что помогают те люди, у которых есть такая возможность, но всё же из новостей узнаешь, что задерживают женщин-пенсионерок, которые по 5 рублей кидали или собирали передачи в тюрьму… Это ужасно. Так быть не должно.